Увидеть Мензоберранзан и умереть - Страница 5

Верховная Жрица медленно опустилась на трон, дав знать остальному собранию, что и они могут занять свои места. Устроившись на своем месте, Ника решила, что теперь можно и вздремнуть, сохраняя на своем лице выражение неусыпного внимания, как она это частенько проделывала на лекциях по философии.

Верховная Жрица гневно оглядела присутствующих и особо, как показалось Нике, посмотрела на нее, сделав какой-то знак рукой. Из-за колонны появились солдаты, оказавшиеся при ближайшем рассмотрении женщинами. Они конвоировали старика, бредущего со склоненной головой. Введя его в круг кресел, они поставили его на колени перед алтарем и удалились. Старец стоял на коленях с понуренной головой, не смея поднять ее. Его длинные спутанные белые волосы падали на лицо. Выглядел он жалко.

— Признаете ли вы, собравшиеся здесь Матери Первых Домов Мензоберранзана, что этот мужчина совершил тяжкое преступление, ослушавшись повеление Совета, а значит, и волю великой Ллос, — гневно вопросила Верховная Жрица.

— Признаем, — слажено ответили Матери со своих мест.

— Признаем, — поддакнула Ника, стараясь, устроится в каменном кресле поудобнее.

— Признаете ли вы, что он заслуживает жесточайшей смерти! — снова торжественно обратилась к совету Верховная Жрица.

— Признаем, — так же дружно отозвался Совет.

Клопси тревожно завозился.

— Ты угомонишься или нет? — зашипела на него Ника, едва удерживаясь, что бы не захихикать от щекотки. — И объясни, за что казнят старика?

Верховная Жрица стукнула посохом об пол и гневно воззрилась выцветшим взором на Нику, как и остальные Матери Первых Домов, не одобряя то, что она нарушает торжественность момента. Их лица были надменны и от того казались одинаковыми. Трудно было даже предположить, чтобы эти женщины когда-нибудь улыбались.

— Этот мужчина, — Жрица бросила на осужденного презрительный взгляд, — Этот мужчина, уже не первый раз пренебрег указаниями Совета. Но сейчас его непослушание не должно остаться безнаказанным, поскольку Мать того Дома, к которому принадлежит сей крамольник, сама не в силах усмирить своего раба, погрязшего в тяжких преступлениях и подлом предательстве.

Ника с миной осуждения покачала головой — мол, надо же быть такой растяпой, чтобы ни приструнить какого-то дряхлого деда. Жрица до того, внимательно оглядывая собрание, всем своим видом выказывая негодование, вдруг повернулась к Нике.

— Что вы скажете на это, Мать де Наль? — резко спросила она, негодующе поджав тонкие бледные губы.

— Я целиком и полностью осуждаю ту Мать, что не в силах справиться со своим слугой, — тоном примерной ученицы ответила Ника.

Жрица окинула ее холодным взглядом.

— И вы при всех признаете, таким образом, свое бессилие Мать де Наль, — вкрадчиво поинтересовалась она.

Остальные Матери с напряженным внимание подались вперед в своих креслах, чтобы не пропустить ни слова из сказанного. Их лица выражали явное, неприкрытое торжество и злорадство. Некоторые из них удивленно переглядывались.

Словно в тяжком раздумье Ника склонила голову, прошептав:

— Что происходит? Почему на меня такой наезд?

— Осужденный — лорд вашего Дома, Дорган де Наль.

— Придушу, — сквозь зубы прошипела Ника. — Быстро сказал мне: в чем его вина?

— В том, что он повел битву не так, как предписывал ему Совет.

— Он ее проиграл?

— Нет. Он победил…

Ника ничего не поняла. Старого, опытного военачальника собрались казнить за то, что он не послушал кучки куриц, ничего не смыслящих в военном деле, и выиграл сражение? Жрица все также выжидающе смотрела на Нику, тогда как другие Матери негромко переговаривались между собой. Ника подняла голову:

— Я очень хорошо понимаю ваше недовольство, — сказала она, — Ибо сама недовольна, и прежде всего собой, — она театральным жестом прижала руку к груди, подбавив в голос пафоса. — Ваши нарекания справедливы, но хочу напомнить, что этот… презренный, победил…

— Дворфов, — последовала торопливая подсказка из-за корсажа.

— … победил дворфов, воинственную и жестокую расу, — сочиняла она на ходу, развивая тему. Подобный прием не раз выручал Нику на экзаменах.

— Он унизил Совет, посмев ослушаться его, — бросила со своего места одна из Матерей.

— Мы не можем оставить такой поступок без наказания. Иначе все мужчины начнут проявлять неповиновение, — поддержала ее другая в синем одеянии, вышитой по нему белым шелком паутиной.

— Разве вы не видите, что Мать де Наль еще на что-то надеется, — с оскорбительной насмешкой выкрикнула особа в зеленых одеждах, Мать какого-то там Дома.

Нахмурившись, Ника подняла руку, призывая к молчанию, сорвавшуюся на нее свору баб, вспомнив, что все-таки она здесь главенствует.

— Скажите, почему Совет поручил именно ему, — она указала на старика стоящего, на коленях, — возглавить битву с дворфами?

— Ответьте мне? — потребовала она, и так и не дождавшись ответа, поочередно глянув на каждую из Матерей, повернулась к Верховной Жрице.

— Потому что он не проиграл ни одной битвы — нехотя ответила та скрипучим голосом, тем не менее сбавив обороты. — Но он унизил Великую Ллос. Что значит вся слава Мензоберранзана со всеми дроу, обитающим в нем, в сравнении с незапятнанным именем нашей благословенной богини? Не забывай этого!

— Что ж, тогда придется казнить, — покорно вздохнула Ника, заметив, как напряглась спина обреченного. — По-видимому, у кого-то из присутствующих здесь Матерей имеется в подчинении военачальник, не уступающий в искусстве сражении этому… — «Доргану» быстро подсказали из-за корсажа, — Доргану — повторила Ника, обведя рукой Собрание.