Увидеть Мензоберранзан и умереть - Страница 19

— И как ей удавалось справляться? Ей тоже кто-то помогал своей магией?

— Так как только что вам, ей не помогал никто. Фиеселлу оберегали те амулеты, что сейчас надеты на вас. В толк не возьму, почему они не подействовали на этот раз.

— Но может то тепло, что защитило нас, шло от них?

— Нет-нет. Камни действуют по-другому, поверьте мне, моя владычица. Тогда чувствуешь будто твердый, холодный щит заслоняет тебя. Не так конечно приятно, но зато надежно.

— Разрядились… — хмыкнув, предположила Ника.

— Что? — пискнул Клопси и умолк, что бы через какое-то время несколько неуверенно проговорить: — Думаю, вы и тут оказались необыкновенно прозорливы, моя владычица…

— Ты давай без лести. Выкладывай быстрей, что в таких случаях предпринимала твоя ненаглядная владычица.

— После того, как на Фиселлу совершались нападения, она отправлялась к своему брату Громфу. Меня не пускали к нему в дом, но, похоже, он усиливал ее обереги и амулеты своими заклинаниями. Это он находил ей новые драгоценности, за что она щедро платила ему.

— Не один ли это из тех трех парней в балахонах, что сидят с нами за общим столом в трапезной?

— О нет, нет! Среди этих трех ученых магов нет Громфа. Он уже давно не живет в семье де Наль. Ваша мать… Ох, простите мою обмолвку… Я хотел сказать мать Фиселлы выгнала Громфа из семьи.

— Почему? Еще один смутьян и отступник?

— Старая мать де Наль считала Громфа никчемным, бестолковым и неспособным ни на что…

— Договаривай.

— Если мое ничтожное мнение вам интересно, то скажу, что он страдает всего на всего рассеянностью, но зато он сильный чародей.

Всю дорогу до храма, Ника обдумывала то что рассказал ей Клопси. А ведь этот Громф мог быть именно тем, кто помог бы ей вернуться домой. Вполне вероятно, именно он додумался до того, что бы поменять местами ее, Нику, и эльфийку. Клопси ведь сказал, что он сильный маг. За то, что ее догадка верна, говорил еще тот факт, что рассеянного и, повидимому, неловкого Громфа, никто не принимает всерьез, ну а Ника принимает. К тому же, она была уверена, что именно так все и произошло и то, что она наконец напала на какой-то след, воодушевило ее.

Подлетая к храму на своем переливающемся голубым свечением диске, Ника спросила:

— Значит, у Фиселлы все же был хоть один друг, и им оказался ее брат Громфи.

— Клопси не понимает, что означает «друг», — отозвался после недолгого молчания кроха.

— Ну, это человек, очень близкий тебе по духу. На него можно положиться во всем. Он не предаст тебя в трудную минуту и поделится последним. Он может сделать тебе приятное просто потому, что ему так хочется, и простит все твои выходки. Одним словом, друг.

Со всех концов Мензоберранзана к храму Ллос стекались вереницы светящихся дисков, что само по себе представляло необычайно праздничное зрелище. Темный отполированный камень купола храма словно втягивал в себя длинные извивающиеся разноцветные нити влетающих в него друг за другом дисков. Освещенный дополнительной не яркой иллюминацией город выглядел еще более фантастичным и прекрасным.

На Нику нашло острое чувство отторжения окружающей действительности. «Что я здесь делаю? Я не должна быть здесь. Это все не имеет ко мне никакого отношения, потому что, всего на всего, мираж, сон. Он должен исчезнуть. Все так нелепо». Возможно, именно сейчас до нее стала доходить вся реальность ее положения. С того момента, как она очутилась в Мензоберранзане в теле Фиселлы, события развивались настолько стремительно, что она не успевала осмысливать их, и тоска навалилась на нее оттого, что ей уже не приходило в голову сомневаться в реальности своего пребывания в этом мире, в чью жизно она против воли втягивалась.

— У Фиселлы не было друзей, — вдруг сказал Клопси, шевельнувшись за корсажем — Ее ненавидели. Ничего особенного. Для дроу, это обычное состояние. Каждый дроу кого-нибудь да ненавидит. Здесь просто не знают иных чувств кроме ненависти, страха и лжи. Если приходиться помогать, то только в том случае, если это сулит выгоду. — Клопси замолчал, и словно решившись, спросил: — В том, вашем мире у вас были… друзья?

— Да, — кивнула Ника, и тепло улыбнулась, вспомнив ироничных, вечно подкалывающих друг дружку Валю и Женю, здравомыслящую Наташу и ко всему подходящего скептически Вадика. — Только они у меня «зубастые».

Они наверняка уже поняли, что с той Никой, что-то не так, и взяли несчастную Мать Первого Дома Мензоберранзана в крутой оборот. А если учесть, в каком скверном состоянии должна была проснуться Ника на следующее утро после попойки, то Фиселлу оставалось только пожалеть. Эти соображения подняли Нике настроение. «Не зная броду, иди на фиг», — говаривали ребята.

— О! — обрадовался Клопси. — Они, наверное, уже растерзали ее. Пусть так и будет.

— Ну, понятно как ты предан мне, своей владычице, маленький мошенник.

— Я хочу, что бы вы навсегда остались моей владычицей, — пробормотал Клопси и тут же, словно признавшись в чем-то, очень сокровенном, притих.

Ника, щадя его чувства, смолчала, будто и не расслышала этих слов.

Заняв в храме предназначенное ей место напротив алтаря в виде мраморного паука, Ника, что бы не видеть его бурую от засохшей крови спину, закрыла глаза и незаметно для себя вздремнула под тягучее, монотонное пение во славу Ллос, не обращая внимания на холодный камень кресла в котором сидела. Такие кресла, окружавшие алтарь, имела каждая, из Матерей шести Правящих Домов. За креслами толпилась свита, разодетая в цвета Дома, к которому она принадлежала. Были здесь черные, серые, синие свиты, коричневые похожие на монахов и, разумеется, зеленые цвета Дома Кьорл Одрант.