Увидеть Мензоберранзан и умереть - Страница 226

226

— Ты же монахиня, — удивился рыцарь. — Твой сан обязывает тебя, как никто, разбираться в подобных вещах и спасать души прибегших за помощью к Вседержителю.

Ника про себя позабавилась подобной логикой, что женщина не человек, а монахиня, даже, не женщина, но развивать эту тему тоже не стала. К чему? Сэра Ригана, похоже, не переубедишь. Да и зачем?

Ника смотрела на первый снег, облепивший темные ветви деревьев и стайку снегирей, вспорхнувших с высокой сосны и осыпав с нее снежную пелену. Сэр Риган, ехавший с ней бок о бок, продолжал говорить, тоном не терпящим возражений. Ника прислушалась.

— Женщина должна думать о благе мужчины и детях, которых родит от него. Для того бог и создал ее, а не впутываться в то, что ее не касается.

— Вы говорите мне это, как женщине или как монашке? — все-таки не удержавшись, ядовито поинтересовалась она. Его тон просто бесил ее.

— Я говорю это к тому, чтобы ты твердо уяснила себе, что ничего, слышишь, ничего не должна предпринимать без моего согласия. И я не потерплю подобных отговорок, которыми ты пыталась отделаться от меня сегодня у крыльца. Я должен знать тоже, что знаешь ты.

Ника смотрела на него во все глаза. Похоже, он был серьезен, как никогда.

— А, что будет, если я ослушаюсь вас? — ехидно спросила она. — Вы будете приводить меня к послушанию, как своих солдат — кулаком в лицо?

— Женщину? Кулаком в лицо? Разве я орк, которые имеют обыкновение одевать на женщин, взятых ими в плен железные ошейники и сажать на цепь перед своим шатром. Хорошо если ей повезет и она угодит своему господину. Тогда ей будет позволено спать в его ногах. О нет, я никогда не опущусь до подобной низости. Достаточно один раз пройтись плеткой, чтобы женщина все поняла. Надеюсь, ты не доставишь мне хлопот своим безрассудством.

— Вы хотите сказать, что отлупите меня плеткой? Вы мне угрожаете? — Ника была возмущена до глубины души.

— Я не угрожаю тебе, монашка, а всего лишь предупреждаю.

— И это ваша благодарность за то, что я для вас сделала?!

— Конечно, — невозмутимо сказал сэр Риган. — А иначе кто здесь, кроме меня, присмотрит за тобой?

— Спасибо, конечно, и… не надо за мной присматривать, сэр. И, знаете, я буду поступать, как мне велит совесть. Я, между прочим, хожу не под вашим началом, а служу Вседержителю. А вы рискуете спасением своей души.

— Клянусь мечом своего отца, я точно выпорю тебя, монашка, за твой язык. Говорливая больно.

— А вот интересно: пожелали бы вы подобную участь, леди Айвен?

— Малышке Айвен? — голос сэра Ригана заметно потеплел. — Она выросла на моих глазах и я знаю, что она заслуживает доброго мужа, расположенного к ней всем сердцем. А уж, я присмотрю за тем, чтобы он не обижал ее.

— То есть как? — изумилась Ника. — А, плетка?!

Рыцарь хмыкнул и отвернулся. А Ника злорадствовала про себя: Айвен давно была уже не той малышкой о которой говорил сейчас сэр Риган. Ужасно хочется посмотреть на них после того, как девушка очнется и поднимется. Она уже видела, как этот суровый рыцарь бегает перед ней на цыпочках, предупреждая каждое ее желание, начисто позабыв о своей плетке.

Она смотрела как на жесткий волос гривы мула падали большие хрупкие снежинки, а сэр Риган смотрел на нее. Монашка замерзла в своем тонком шерстяном плаще и кончик носа у нее покраснел но, он так забавно и мило двигался, когда она говорила.

— Скажи, почему ты решила, что я… Балахон, как ты называешь эту отвратительную нечисть?

— Может не стоит об этом говорить?

— Рассказывай, велю я…

— Хорошо. В ту ночь, когда мне ударило в голову преследовать Балахон, после его визита к леди Айвен, я кралась за ним по лестнице до покоев баронессы. Тогда, выглянув из-за угла, я увидела вас.

Какое-то время сэр Риган молчал.

— Когда я оборачивался из зверя, принимая человеческий облик, то подобные превращения действовали на мое… мою… — начал пояснять он с трудом подбирая слова.

— Хоть я и монахиня, но знаю мир, — шмыгнув носом, сказала Ника.

— М-да? — окинул ее любопытным взглядом сэр Риган. — И насколько хорошо?

— Настолько, чтобы понять о чем идет речь, — раздраженно отрезала она, не понимая насколько неосторожным было ее заявление.

— Пусть так. Словом после оборотничества невозможно совладать с диким желанием иметь женщину… сию же минуту. И с этим ничего нельзя было поделать.

— Вам не позавидуешь. У вас и впрямь было безвыходное положение.

— Почему мне все время кажется, что ты насмехаешься надо мной, монашка? У меня есть хлыст. Достать его?

— Не надо! Как вы могли подумать… Я хотела всего навсего сказать, что хорошо если леди Элеонор знает о ваших истинных побуждениях к… ну, словом, что именно привлекало вас к ней, и не будет страдать от вашей душевной холодности, принимая только вашу… благодарность.

— Не думаю, чтобы ты поняла, хоть малую толику того, что я тебе рассказал сейчас, монашка, — скептически отозвался сэр Риган.

— М-да? — передразнила она его. — А я сомневаюсь, что вы живущие в миру, знаете вообще, что такое любовь.

— Знаю. Это величайшая глупость, — заявил сэр Риган.

— Понимаю… Несчастная любовь… Простите, мне не стоило касаться этого. Вы сами разберетесь и… не будем больше говорить об этом, — Ника уже кляла себя, что вообще завела этот разговор.

— Отчего же. Я хочу говорить о любви. Слушай. Мой отец был бедным рыцарем, так как был третьим ребенком в семье. Не имея надежды получить даже крохи от родительского наследства, он вынужден был искать могущественного сюзерена и вскоре его привлек на свою службу граф Чосет. Это был гордый и влиятельный вельможа. С ним отец выстоял немало битв, и графу пришлись по нраву благородство и безыскусственность отца. Свято чтивший идеалы рыцарства, отец выказывал себя храбрецом в бою, никогда не похваляясь этим и был непреклонно честен со всеми, будь то, простой солдат или такой вельможа, как граф Чосет. Со временем граф приблизил к себе отца, служившему ему не за страх, а за совесть. Надо сказать, что граф имел племянницу, девицу на выданье, выказывавшей молодому рыцарю свою благосклонность и он стал ее паладином. Отец носил ее цвета и одерживал в ее честь победы на турнирах. Граф намекнул ему, что одобрительно смотрит на его помолвку со своей племянницей, обмолвившись, что дает за ней немалое приданое. Подобное не могло пригрезиться моему отцу и в мечтах. Но перед самой помолвкой граф отправил своего будущего родственника к Северным границам, привести к повиновению варваров и отбить у них замок и земли своего вассала, что были захвачены ими и разорены. Отцу удалось отбить замок, одну из важнейших цитаделей на всей границе, и закрепиться в нем, став настоящей занозой в… Одним словом, он отбросил варваров обратно за рубеж к их каменистым, холодным землям. И когда ему пришло время вернуться к своей невесте и по праву вкусить плоды победы, приняв, все подобающие ему почести и награды, он уже был женатым человеком.

226