Увидеть Мензоберранзан и умереть - Страница 80

— Это вы убийцы и душегубы! — потрясая кулаками, взвизгнул священник с искаженным от гнева лицом. — Это вы совершили убийство, скатившись в пропасть греха еще глубже! Огонь Бездны пожрет ваши души и милосердие Вседержителя не спасет вас от мук. Это вас! Всех вас, нечестивцы, следует предать проклятию!

Смотря на него, Ника вспомнила как на психологии им говорили о пограничных состояниях, когда человека отделяет от безумия лишь тонкая грань. Такие люди еще воспринимают реальность, но видят и слышат в ней только то, что хотят, а если прибавить к этому еще и фанатизм… Ника невольно поежилась.

— Успокойтесь, отец Ансельм, — потребовал другой голос: твердый и властный. — Это я пригласил лорда Доргана в деревню. Он оказал нам честь, приведя к нам свою супругу.

И священник притих, присмирел. Опустив голову так, что капюшон полностью скрыл выражение его худого бледного лица и, спрятав руки в широкие рукава рясы, не проронив больше ни слова, он удалился. И только после этого Дорган обернулся и крепко пожал руки двум мужчинам. Ника, робко улыбнувшись, разглядывала его друзей, по-видимому, обладавшими здесь непререкаемым авторитетом и, не задумываясь, вступившиеся за темного эльфа.

Один из двоих мужчин, обладатель богатого низкого тембра был здоровяком и его раскатистый голос был под стать ему. Поверх длинного зеленого камзола, что доходил до колен с пузырящимися на них кожаными штанами была надета безрукавка из потертой замши. Объемное брюшко обхватывал кожаный ремешок на котором, в деревянных ножнах, висел широкий охотничий нож с полированной костяной рукоятью. Крепкую шею здоровяка обхватывал шелковый шнурок, но то, что свисало с него было спрятано за складками рубахи, видневшейся из-за не зашнурованного ворота камзола. Длинные взлохмаченные волосы опускались до плеч, а широкое простое лицо с грубыми чертами, смягченное добродушным выражением, украшала неровно подстриженная борода. Ника не ошиблась с ходу угадав в нем первого деревенского драчуна и силача. На это указывали распухшие костяшки внушителных кулаков и отсутствие двух передних зубов. С видимым удовольствием разглядывая Нику, он по-бычьи, наклонив голову так, будто хотел боднуть ее, расплылся в широкой щербатой улыбке и вежливо поздоровался.

— Зовите меня Сайкс, леди и добро пожаловать к нам, в Дубы, — после чего счел нужным добавить: — А отца Ансельма вам боятся не след. Он и буйствует потому как знает, что мы все стоим за лорда Доргана, не погнушавшегося за нас ради, грязной работой, — он кивком показал на висельника. — Я-то сам охотник и уже давненько выслеживал этого злодея, и непременно сцапал бы его, если бы в ту пору мне стало ни до чего на этом свете. Моя Мэрион сильно занедужила, а брат Ансельм все дожидался когда она отдаст Вседержителю свою чистую душу, чтобы потом над ее могилой лишний раз напомнить и укорить нас в наших грехах. А лорд Дорген в то тяжкое для всех нас время не только злодея выследил и поймал, но и мою Мэрион излечил. Вот с тех самых пор отец Ансельм никак не может успокоиться, что не по его вышло и всякий раз напоминает нам, что мы де приняли спасение из рук отродья демонского.

Ника быстро взглянула на Доргана с улыбкой слушавшего простодушного парня.

— Сайкс, верно, говорит, не следует принимать поведение отца Ансельма близко к сердцу, госпожа. Мы все уже привыкли к его несносному характеру, — мягко произнес, стоящий рядом с ним мужчина.

— Я староста Старых Дубов и не покривлю душой, если скажу, что вы здесь желанные гости и добро пожаловать, — с достоинством поклонился он.

Улыбнувшись уже смелее, Ника ответила ему благодарным поклоном.

— Зовите меня Даймоном, леди, — назвался староста. — А как нам следует обращаться к вашей милости?

Нике понравился этот осанистый мужчина, с аккуратно остриженными в кружок, густыми волосами в которых щедро поблескивала седина. Загорелое лицо было гладко выбрито. Он смотрел на Нику темными глазами и она никак не могла определить их выражение. Одет он был в камзол и штаны грубого коричневого сукна. Из-за шнуровки камзола виднелся ворот льняной рубахи. У Даймона были широкие мозолистые руки землепашца.

— Если, леди Дорган, не побрезгует нашей убогостью, то я почту за честь предоставить для дорогих гостей свой кров.

— С удовольствием, — ответила Ника, смущаясь пристальным вниманием кумушек, все еще стоящих у колодца и не пропустивших ничего из того, что происходило на их глазах.

И в то же время она испытывала огромное облегчение от того, что здесь никого, казалось, и не волновал цвет кожи Доргана, как и то, что он эльф. Сквозь почтение, какое ему выказывали как знатной особе, проявлялось невольное уважение. Страха же не было и в помине. «От чего люди, жившие в опасном соседстве с дроу, не боятся Доргана?» — жирным вопросом повисло перед ней, дразня ее, и разжигая любопытство. Но не будет же она, кидаться к незнакомым людям с расспросами о своем муже. И она решила держаться правила здравомыслящей Наташи, что гласило: «день ответит на все вопросы».

Они подошли к дому, над крышей которого вытянули свои ветви старые яблони. В загоне довольно хрюкала свинья с повизгивающим, выводком поросят, а за домом виднелись аккуратно вскопанные капустные грядки. Из дверей, навстречу гостям вышла дородная черноглазая женщина, в полосатой юбке. Рукава ее домотканой рубахи из небеленого холста были подвернуты, а голову укутывал платок, обрамлявший круглое миловидное лицо. Поклонившись, она радушно пригласила их в дом, с радостью узнала Доргана, и с любопытством взглянула на Нику. Едва, они переступили порог, как хозяйка принялась усаживать их за стол, торопливо накрывая его. Со сдержанной учтивостью, Дорган занял предложенное ему место. Сев рядом с ним, Ника огляделась.